Она увидела пустынный, темный берег канала. Джо комкала кашемировую шаль на груди и услышала его тихий, дрожащий голос:
— Госпожа Мендес де Кардозо…, Сара…, Я не знаю, что со мной, я ничего не могу сделать…, Но я еще там, — он кивнул на восток, — там, в Иерусалиме, любовался вами. Я знаю, это грех…, - Степан оглянулся и холодно подумал: "Нельзя ее пока целовать, мало ли — вдруг кто-нибудь появится. Хорошо, что Моше и ее сын подружились, пусть мальчики играют вместе. Теперь совсем не подозрительно, если я буду к ним приходить — забираю сына, привожу сына".
— Сара, — повторил он. Джо, резко сказав: "Мне пора домой, рав Судаков", — повернувшись, пошла прочь от него. Ветер с Эя раздувал подол ее платья, она шла, шмыгая носом, и видела перед собой грустные, темные глаза мужа.
— Не уезжай, — попросила Джо, прижавшись щекой к его руке. "Мы никогда еще не расставались, только, — она улыбнулась, — на Карибах, да и там я тебя нашла".
Муж присел. Обняв их с дочкой, — Элишева спала у нее на коленях, — Иосиф вздохнул: "Думаешь, мне легко, Черная Джо? Я бы никуда не отправился от вас, но для доктората надо год преподавать, в университете".
— Ты же преподаешь, в Лейдене, два раза в неделю лекции читаешь, — недоуменно сказала Джо.
Иосиф взял ее руку и стал целовать, — медленно, нежно. "Здесь мне докторат никогда не дадут, — он помолчал, — здесь для этого креститься надо. Только в Италии, милая". Он вдохнул запах соли: "У тебя мозоли на пальцах сошли, от пера".
— Скоро опять появятся, — Джо покачала Элишеву. "Девочки бегают, уже которую неделю: "Когда мы учиться начинаем, госпожа Мендес де Кардозо? Мы так соскучились!" После Суккота и начнем".
— Год без него, — внезапно, отчаянно поняла Джо. "Господи, все праздники, Ханука, Песах — все без него. Я не вынесу".
— Давид еще не скоро из хедера вернется, — Иосиф ласково забрал у нее дочь. Протянув руку, он поднял жену из кресла. "Пойдем, — лукаво сказал он, — я маленькую уложу, а потом…"
Потом Джо прижалась к нему, положив голову на плечо. Не стирая слез с глаз, она сказала: "Я все понимаю. Понимаю. Мы тут справимся, Иосиф, езжай спокойно".
— Я буду писать, — он все целовал мокрые щеки, закушенные губы, — много, обещаю. Вы мои письма и читать бросите, — Джо невольно рассмеялась, — так их будет много.
— Целая шкатулка уже набралась, — вздохнула Джо и продолжила: "А во-вторых, у нас новая маленькая доченька, сестричка для Рахели. Назвали мы ее Малкой. Ей скоро будет два годика, и они с Рахели очень дружат. Ваша Элишева — ей ровесница, так что поплывем в Новый Свет с одними девчонками. До скорой встречи, милая моя сестричка, любящая тебя Дина".
— Малка Горовиц, — аккуратно вписала Марта. Джо пошарила по столу: "Вот, Эстер тоже пишет… — она повертела в руках изящный, лиловый конверт, от которого тонко, неуловимо пахло лавандой.
— Милая моя Сара, посылаем пожелания счастья и благословения нашей маленькой племяннице Элишеве, пусть растет она для Торы, хупы, и добрых дел! У нас все хорошо. Мы теперь живем в Нью-Йорке, здесь пока столица наших штатов, но, Меир говорит, через несколько лет будет построен новый город, на реке Потомак. Мы, конечно, переедем туда. У Меира очень, много работы, в казначействе. Он занимается выплатой долгов по займам, выпуском новых денег, да еще и готовит, с мистером Гамильтоном, проект создания национального банка.
Мальчики растут и радуют нас. Я открыла благотворительный кабинет, где бесплатно осматриваю женщин и детей. Каждое лето мы ездим в усадьбу к Мирьям. Там уже возвели целую деревню, и новые поселенцы все прибывают. Мирьям и ее муж ожидают счастливого события. Впрочем, когда это письмо дойдет до вас, оно уже и случится. На всякий случай, дорогая Сара — почитай за нее Псалмы. Отправляем вам, как обычно, пожертвование для наших братьев в Земле Израиля, да хранит их Господь. С любовью к вашей семье — семья Горовиц.
— Уже и родила, — хмыкнула Марта. "Жалко, что не знаем — кого. Еще один Кроу". Она улыбнулась: "Питер так и не женился. Майклу двенадцать, большой мальчик. Наверное, ему все перейдет, а Питер холостяком умрет. Любил он свою Марию, конечно".
Она забрала у Джо письмо — девушка сидела, глядя куда-то вдаль, и громко спросила: "Да что с тобой такое? Весь день после синагоги ходишь, сама не своя!"
— Ничего, — Джо вздрогнула. "Устала я без Иосифа, вот и все. Так, говоришь, папа из Испании прямо в Париж поедет, а Маленький Джон — еще там остается?"
— Года на два, — Марта присела и поиграла пером. "Он хорошо работает. А у нас, — она тоже налила себе кофе, — все тихо. Мы с Теодором занимаемся обычными вещами, — Марта усмехнулась, — Дэниел в посольстве, Тео в театре, Жанна нас всех снабжает вареньем".
Джо подтянула под себя ноги: "Дэниел, как сюда приезжал на переговоры со штатгальтером, обедал у нас. Сказал, что вы с Теодором у Лагранжа учитесь, частным образом, — девушка вздохнула и накрутила на палец темный локон.
Марта широко улыбнулась: "Когда Лагранж в Париж вернулся, из Берлина, я написала работу, маленькую, по вариационному исчислению. Джованни им занимается. Послала Лагранжу, анонимно, и добавила, — сочту за честь быть вашим учеником, жду вас у "Прокопа" в такой-то день. Оделась в сюртук и пошла. Теодор, конечно, кричал, что ничего у меня не выйдет, — женщина рассмеялась. "Лагранж пришел, заказал кофе, и взял у меня сигару: "Дорогая мадам, или мадемуазель, придется вам признаться — как вас зовут. "Журналь де Саван" статьи без подписи не печатает. Уже три публикации, — гордо заметила Марта. Взглянув на Джо, она тихо проговорила: "Что ты, милая…, Хочешь, пока я здесь — позанимаемся, у тебя же всегда хорошо с математикой было…"
Джо тяжело вздохнула: "Я девочкам ее преподаю, но там все — просто очень. Спасибо, — она положила длинные пальцы на маленькую ладонь Марты.
— Сестричка! — раздался сзади звонкий голос. Элизабет стояла, еле удерживая в руках дремлющую племянницу. "Элишева прямо на скамейке заснула, а мальчики есть хотят, и я тоже".
— Я их накормлю, — Марта передала девочку Джо, — а ты иди, ложись. На тебе и, правда, лица нет.
Джо поднялась в спальню. Устроив Элишеву в маленькой кроватке, женщина долго смотрела на дочь. "Иосиф мне не отдаст детей, — поняла она. "Меня отпустит, если я скажу, что не люблю его больше, а детей, не отдаст. Я не могу без них, совсем не могу. И я же люблю Иосифа, Господи, как мне быть…"
Она опустилась на персидский ковер, и, спрятав голову в руках, услышала его умоляющий голос: "Сара, пойми, — я не могу без тебя жить, совсем не могу. Жена меня не любит, я ее тоже. Я дам ей развод, уеду сюда, и мы всегда будем вместе…"
